Я вот сейчас делаю бабушку для Мура, давно ему обещала. Ну как делаю... Мееедленно. Времени нет особо. Будет каркасная, а не шарнирная, только голова на шарнире... И много вспоминается стариков и старушек, которых знала.
У меня вот не было дедушек-бабушек, жалко. И это поколение я вообще узнала поближе только в первые года два работы в газете.
Много слов без картинок Тогда сама газете только начиналась - ни связей, ни источников, ничего, - и мы хватались за любые новости. За любые! Искали рациональное зерно в каждом событии и любой писанине, и пытались выжать из нее тему. Нас было трое (включая редактора и верстальщика), а газета - 16 полос, просто ад.
Тогда люди приносили нам свои статьи, и мы их набирали-правили-редактировали до неузнаваемости и размещали.
В основном это были старики, разной степени, хм... Своеобразности.
Одна замечательная женщина еженедельно носила послания из "Святого града Ерусалима" - они были чересчур удивительными, поэтому мы их не печатали, но брали, говорили "спасибо" и поили ее чаем. Думаю, ей было просто важно, что с ней говорили.
Еще два старичка носили всякие материалы на злободневные политические темы (в рамках нашего городка) - достаточно интересные, написанные неразборчиво, на разномастных листках. Компьютером пользоваться никто из них не умел. Продравшись сквозь клинопись и обойдя углы, можно было сделать из этого достаточно дельные вещи.
Еще одна старушка крепко дружила со службой наркоконтроля города - ее эмоциональные и не всегда логичные рассказы о буднях этого отдела милиции вызывали у меня оторопь, потому что были крайне правдивы и подтверждены наркоконтролевцами. И потому что она сама (86 лет!) активно помогала "мальчикам"-милиционерам, выявляя дилеров, продающих наркоту детям, и притоны, где эту гадость готовят.
И совершенно прекрасные вещи приносил один хрупкий, белесый старичок. Он помнил Углич военный и послевоенный. И те вещи, о которых не пишут, которыми не интересуются. Как строили парк Победы, сажали липы - дети, старики. Как кто-то принес бидончик с патокой, и толпясь вокруг, они макали в нее кусочки хлеба, и это был пир, потому что другой еды не было у них... Как плясали чечётку на набережной, а в здании бывшей городской Думы в Кремле был Дом культуры. Как на танцах в этом клубе играл виртуоз-гармонист, который жил в маленьком домике в глубине сада, там, где теперь здоровенная гостиница...Он хранил в своей памяти удивительные, живые воспоминания, о том, что было настоящим, ежедневным, обычным. Неизвестным теперь. А однажды он принес статью о том, что хорошо бы устроить в нашем городе крематорий. Такая спокойная, логичная статья, о том, сколько места занимают кладбища, со статистикой и выкладками. И о том, что он не хотел бы быть похороненным в могиле, потому что ухаживать за ней будет некому. Так я узнала, что у него не было семьи, совсем никого. И жил он в Доме престарелых.
И меня, конечно, понесло туда.
Знаете, ужас, восхищение и жалость. Одна старушка - бывший геолог, прошедшая тысячи километров тайги, кругленькая и улыбчивая, страстная любительница научной фантастики... Еще одна - древняя-древняя, три класса образования, старшая из десятерых детей, вся жизнь - на колхозных полях. Она писала стихи, чудесные и наивные...И много, много других. А наш "газетный" старичок - он издавал рукописный журнал "Дом", где писал воспоминания своих соседей по дому, их стихи, рассказы. Это было удивительно и трогательно - толстые пачки журналов на альбомных листах, с карандашными рисунками, ксерокопированными фото...
А потом газета "встала на ноги", появилось завались актуальных тем, связи, пресс-релизы, аккредитации и все такое. Редактор запретил мне брать материалы старичков... Так было стыдно, будто это я виновата перед ними... И я все равно брала эти листочки, и отводила глаза, и говорила, что постараюсь... Может в этом номере будет место... Может, получится...До сих пор вспоминаю - лицо горит и руки трясутся...
Я просто потихоньку делаю, а больше думаю бабушку Муру, и с этими морщинками все время в голове бродят мысли о стариках. О том, насколько светлыми, чистыми могут быть люди, чья длинная, огромная жизнь была такой трудной, такой невыносимой, такой одинокой в самом конце... Кто им эти силы дает? Мне кажется, это не только врожденные свойства, которые они сохранили.Это именно длинный, тяжелый Путь, который надо пройти, чтобы понять и найти это хорошее в себе, несмотря ни на что.
-
-
14.10.2016 в 15:44я не брезгую стариками, но если присмотреться по внимательней, в моей жизни их просто нету и я стараюсь держаться ближе к детям, сейчас даже ближе, чем к взрослым. мой страх смерти меня изъедает изнутри. но вот когда я в начале года проходила практику в городской больнице со стариками это было удивительно. конечно, у многих было "не в порядке" с головой, но они такие истории рассказывали! и когда узнавали, что я из России, столько приятного говорили о России и о русских, о военных временах и о дружбе с русскими, многие знали пару слов, а одна бабушка даже смогла напеть мне "расцветали яблони и груши". я для себя как будто бы новый мир открывала.. а потом они умирали прямо в больнице. кто-то не пережил операцию, кто-то был на сохранении. и это все так тяжело. я всегда думала что врачи стараются абстрагироваться, иначе можно сойти сума, но нет, они тоже переживают и постоянно вспоминают некоторых пациентов.
-
-
14.10.2016 в 19:54-
-
14.10.2016 в 20:21охухоль, Лиза, я хотела! Но нас тогда на выборы бросили работать - на износ, а когда все закончилось, оказалось, что культработник, через которого я на Дом выходила, уволилась... Это дико закрытая система, сама понимаешь, под флагом администрации пустят, а так - ни-ни. И Василия Ивановича нашего уже нет( Скоро вот моя подруга из декрета выйдет, она в Управлении культуры, как раз со школьниками, попробую через нее. Надеюсь, остались эти рукописные журналы, не выкинули же их... Вот да: слушаешь, и понимаешь, какая огромная, длинная, изменчивая жизнь, что такое время, история, по-настоящему понимаешь, не со страниц учебников...
-
-
15.10.2016 в 01:12-
-
15.10.2016 в 20:00